А от этих стихов у меня просто начинается комплекс неполноценности...
Мистэлондэ
Свод лучей над листвою уже не сплетён, и забыты истлевшие виры.
Тень печали за нами с начала времён - мы останемся детством мира.
Глядит вечность в лицо мне, минуя года, я шаги её знаю неплохо...
В каждом мире Дороги для эльфов всегда завершается Третья Эпоха.
О былом свои песни наполните вы грустью, сказкою - и облегченьем.
Нетерпением духа напомните вы вёсны Арды времён творенья.
Этот мир, что покажется вам молодым, так прозрачен в лучах заката!
К счастью, вам не дано знать, что он был другим,
был единым с нами когда-то.
Мы ушли, оставляя на травах свой лик, расставаясь с надеждой навеки.
Нас не будет в судьбе вновь рождённой земли. Но она будет жить -
в человеке.
* * *
В тёмном зеркале вод,
Что вчера отражали восход,
Рунной вязью сверкают звёзды.
Песни их мне слышны
Средь туманных теней ночных.
Всё величественно и просто.
Как прилив и отлив,
Ночь, дыханьем меня напоив,
Вдруг шаги твои подарила.
И на лёгкий твой стан
Не могу насмотреться, не зван,
Моя песня к тебе воспарила.
Но в вечерней заре
И средь утренних рос - янтарей
Ничего я не видел волшебней.
Я зелёным огнём
Озарён, мне светло, словно днём,
И сражён непокоем душевным...
Слово
(Грольн - Сарту)
На миг отвернуться от жгучего дара.
На час замереть, из-под век наблюдая
Метания мира, лишённого Слова.
Я видел всё снова.
Вчерашние мифы сквозь плоть прорастали,
Топорщился взгляд серым пламенем стали
Вслед завтрашней вере, сбирающей камни,
Зарытые нами.
Пусть! Прежние песни сменяем за гранью.
Глядите, как встретились время и странник!
Дышите, любите. Пока вы - актёры.
Забудем не скоро.
А Слову, как нам, все миры ныне тесны,
И ждёт, усмехаясь, за спинами Бездна,
И встать над порогом от нас не убудет
В мелькании судеб.
Три сотни имён в пыль рассыплет Дорога.
Припомнится тень сотворённого бога.
За горьким вином просидим до восхода.
А завтра - уходим.
Вторая осень
Кто и кому был нужен?
Кто был с тобою дружен?
Слышишь - наш дом разрушен.
Мы собираем крохи,
Видишь - дела не плохи.
Просто - конец эпохи.
Осень молчит, взирая,
Как мы стоим у края,
Вечная - и вторая.
* * *
Я преклоню колено у порога,
восславлю ту, что двери мне открыла,
но ранее обещанного срока
в путь позовёт звезда Эарендила...
Листва затмила взор игрою света,
и мгла лесов следы мои укрыла.
Мой бог и вера на исходе лета -
знак странников, звезда Эарендила...
Печаль легка, а радость незабвенна,
и кажется, что нет пределов миру,
и лишь одно от века неизменно -
высокий зов звезды Эарендила...
Белерианд
Белерианд, земля свершений,
земля надежды, неужели
твои леса волна укроет
от глаз пришедших?
Здесь жили мы, здесь жили синдар,
здесь нандор в Сумеречье ждали
судьбу свою, и летний ветер
скрывался в травах.
Здесь песня флейты с песней камня
вступали в спор, отсюда в небо
взирали звёзды Сотворённых -
созданья духа...
Отныне лишь в чертогах Ульмо
сиять небесным самоцветам,
а мы уходим. Мы привыкли,
Но всё же грустно.
Ночной разговор
Кого, кроме себя, винить за путь?
Кого нам за свой выбор упрекнуть?
Кующий золото отковывает сталь -
Когда-то мы любили смотреть вдаль.
В сражении не разглядеть лица,
И, может, к счастью? Эта чаша - до конца,
А песню странствий сложит кто-нибудь.
По чьим стопам идём мы в ночь, творя судьбу?..
Нам свыше сил - покой, не жди, обитель снов.
Мы не вернёмся. За границей слов
К пределам Эккайа слетит ночная тень.
...Прощальным светом загорался новый день.
* * *
...Творцам нужнее край, чем середина,
А души первой болью обожгло,
А этот зов - уйти, не оглянувшись -
Тоской наполнил наши небеса,
И мы рванулись. И под этим небом
То ли врага, то ль зеркало себе
Нашли. А одиночество мятежных -
Закон судьбы. Так сказано нам было.
Как ненависть истаивает пеплом,
Мы видели. Сгорали вместе с ней.
Взрослели, плату требуя за детство
С других - но не с себя. Да, знаю, нам
Учиться было у кого. Играя с миром,
Могущества не ведали потерь.
Герой, клинок и снег - всё очень просто.
Мы шли в надежде этот мир понять -
Он понял нас, увы, гораздо раньше.
О средствах думать, избирая цель,
Мы научились здесь. Но было поздно -
Насколько приложимо слово "поздно"
К тем, чья дорога - до Конца Времён.
* * *
Не морализаторство, не забвенья вьюга,
Пеплом глаза застило - не уйти из круга.
Небо цвета имени - мы уже за гранью.
Говорили - сильные. Оказалось - рано.
Что не нужно - сброшено: взгляд над пустотою.
Стойкость безнадёжная, призрак непокоя.
Бьётся пламя вечное странного народа,
Взор по небу мечется со времён Исхода.
Ночи безответные - чёрным или белым.
То, что не заметили - вспомним за пределом.
Горечь - дар для избранных и - от века - гордость:
Струны мои вызнали тень на скалах твёрдых.
Лаурэланта
Листья алые - воспоминаний
Горсть: поверить ли их простоте
Мимолётной - ведь ныне сродни
Всё и вся перед тающим небом.
Это время меня не отпустит
От себя; не словами удержит -
То ли звуком, то ль вкусом горчащим,
Рваным лоскутом - Лаурэланта...
Но прозрачное золото ветра
Всё кружит и летит сквозь меня.
Осень ищет иные дороги.
* * *
У всего есть цена - даже там, где сплетаются нити
По-над бездной вневременья - тих и туманен их нрав.
Словно сердце, прибой отбивает у берега ритм,
Вместе с пеной швыряя на камни забытые сны.
И одними губами, уже не умея поверить
В окончанье дороги и зная в душе, что я прав,
Скажу слово, шагну над землёй в ожидании двери.
Вместо имени - горькая соль под ладонью волны.
Ослепляющий свет мне наполнит глаза пустотою,
Я сбегу от него к перекрестью осенних дорог,
Чтоб успеть спросить ветер, чего в этом мире я стою,
Ветер вырвет из рук лист с печатью обугленных строк.
Будет призрачный вечер и тьма за оконным стеклом,
И душа изнеможет в попытке пробиться к кому-то,
А свеча, не желая обжечь, вдруг печально-светло
Замигает, когда я оставлю её на распутье.
По пути с Зиланта
Настало время поклониться горькой радости
Случайных встреч в пределах мира бессловесного,
Под знаком narquelle брести через столетия,
Под знаком quellemar слова связуя памятью.
Мы вновь, уже давно иными ставшие,
Ступаем по своим следам - и кто-то с нежностью,
А кто-то с трогательной яростью отверженных -
Ведь слишком сладок этот сон взамен забвения.
Мы повторяем, а сквозь песни рвётся истина,
И мир дыряв, как решето у бога времени.
Мы суть одно с дорогами осенними,
А встречи наши лягут перекрёстками…
Маглор
Я был эпохой выведен за рамки -
Той самой, первородной, незабытой,
Оставившей единственное право
(не право: долг) - летящий в выси голос,
Который - я. Прозрачные ступени
Земных судеб, пронизанные солнцем -
Всё это ниже. Эй, дружочек-ветер,
Спасибо, что созвучья сплёл в дорогу,
Но я оставлю их, как плату миру,
Здесь, а мою дорогу ныне лепят
Волна и камень, и за окоёмом -
Бесследия разорванные струны.
Не память
Не память и не сон - следы от слов.
Нам огненные руны зыбких трещин
Чертили их. Потом - осенний ветер
Дарил скитаний горькую свободу
От нас самих. Узнавших слишком много
О тьме и свете, о своей цене
И звеньях в цепи сбывшихся пророчеств.
Простите нас - мы вырвались из круга.
Поодиночке. То был высший бунт -
Не возвратиться, но уйти искать
Распахнутого мира звёздный полдень.
Стелились тропы севера и юга,
Гремели битвы праведных вождей
В слепом кольце судьбы. А я всё шёл,
Разбрасывая строки вдоль обочин.
Я ждал. И незаметно истончилась
Стена души, пронзившей бездну лет.
И я увидел - пепельный закат
И в поднебесье узкую дорогу...
* * *
О, великое право на имя! -
словно знак безоглядной свободы -
право черпать легенду горстями...
Мы же только хотели стать лучше -
или просто казаться - неважно:
не забьётся в бессилии слово -
в том свобода для нас. Не увидеть
долга жить тому имени впору -
тоже право. Ведь что б ты не крикнул -
отзовётся молчанье. И Летой
нам не Эккайа - серые зимы
лягут россыпью в мире безвидном.
Нам - наследникам слов нерождённых,
ставших здесь уже просто словами:
имя - между привычкой и славой
наобум изречённая прихоть?
Или имя - простая возможность
не дожить, но допеть за другого?
А легенда стекает из горсти
в пыль по капле, и пьёт Перекрёсток,
и летят над землёю тенями
имена всё узнавших за нас.
* * *
Ветер, стремительный ветер сродни огню.
Тени забытых полей я в глазах храню.
Им, уходящим, ночь - беспокойный дом.
Как пусто в нём...
Высью, небесною высью - как в грудь стрелой.
Мы станем теми, кто не пришёл домой.
Пепел на дне холодных ладоней-чаш -
боль или блажь?
Далями, серыми далями мчится прочь
память моя, осеннего мира дочь.
Поздним ответом листья кружат за мной,
встают стеной.
Синь, запредельная синь по краям дорог.
Ныне ветра себе сами отмерят срок.
Я у свободы выпросил лишь пустоту.
И к ней иду.
Пламя, звенящее пламя сродни ветрам.
Высятся скалы, как разорённый храм
над чертогами бездны, чей горек вкус.
Ещё вернусь...
Алый и синий
Горный ветер обточит скалы,
что осталось - размоют ливни.
Не займёт окоёма алый,
не поднимется в небо синий.
Мы без мира - следы на камне,
и уста нам наполнить нечем,
если память в прошлое канет,
чем была она - тени вечны -
так не всё ли едино ныне,
коль живём - как выходим в стужу:
все когда-то были иными,
чем сейчас; долгих слов не нужно,
все - Лишённые; мы не боле
остальных. И в безгласной стыни
мы себе выбираем роли,
чтоб почувствовать алый и синий.
Хисиломэ
Утихни, ветер, согрей мне ладони, снег,
туманный Север, ты в сердце моё проник,
ты знаешь, что бесконечна бывает ночь,
ты помнишь гордый восход ледяной звезды...
Я пел, что с этой землёй нас свела война,
что честь и стойкость - единственный наш ответ,
что силуэты стремительных серых туч
мы озарили синим огнём знамён.
Я пел о том, что обратной дороги нет,
что мы привыкли стоять ко врагу лицом...
О молчаливых горах средь туманных рек,
о том, что мы перед ними теперь в долгу.
Я пел о том, как сияла сталь серебром
во имя этой земли и ушедших друзей,
во имя Лорда - как холодом станет гнев,
так холод станет клинком. Не окончен путь.
Утихни, ветер, согрей мне ладони, снег,
туманный Север, ты в сердце моё проник,
ты знаешь, что бесконечна бывает ночь,
ты помнишь гордый восход ледяной звезды...
Оттепель
Это оттепель. Прозрачен окоём,
ветер свеж и горек звук его речей.
Эта оттепель ответит мне "Споём
о дороге, что останется твоей".
О дороге, по которой уходил
не за нынешним - за ветром ледяным
через пропасти, без веры, без светил -
она примет тех, кто языком одним
говорит с ней - речью облачной строки,
дней прошедших и протянутой руки...
* * *
Витражных дел насмешник-подмастерье,
ловец тумана и закатных бликов,
я жду удачи, веруя в потери,
и шлю слова по всем ветрам великим.
И нет границ, кроме одной границы,
которая под ноги остриём,
и среди лиц порой встречаю лица,
родные в одиночестве своём.
Миг, когда станет всё легко и просто,
сияет мне и стонет в свисте ветра.
Словесных бус нанизываю россыпь,
мне тишина становится ответом.
И нет дорог, кроме одной дороги,
что дарит пылью от седых небес,
но время есть, пока не вышли сроки,
а значит, зов небывшей песни - есть.
* * *
Не успела отгреметь
Медь.
Тянет в небо круг земной -
Стой.
Обернуться не суметь -
Смерть.
Не забвенье, не завет -
След.
Помнишь, становился сном
Дом?
Настигал, как птицу влёт -
Лёд?
Хочешь мира, так изволь -
Вдоль
Да южнее тебя ждёт
Мёд.
Здесь идёт который век
Снег.
От войны и до войны -
Сны.
Может, вовсе не нужны
Ни-
Кому наши долг и честь -
Весть?
Так уходит в вихре вьюг
Друг.
Самой светлой из дорог -
В срок.
Так глядит с небесных строк
Рок.
Так без нас замкнётся круг
Рук.
* * *
Поэтически - беспутное - бродяжье
и бесцельное, как ветер без ветрил;
и наверное, я что-то упустил,
только что, когда и где - не вспомнить даже.
И поэтому, быть может, я смеюсь
и латаю в пыль истёртые подошвы.
А ответов нет от века, и, похоже,
где-то виден край, с которого сорвусь.
* * *
Что скажешь детям, играющим в зло,
дерзко и смело глядящим?
Слово "убить" не страшней иных слов,
но лишь пока оно в дом не пришло,
став
настоящим.
Но лишь пока не пришлось стоять,
ожидая команды "Пли!"
Но лишь пока не пришлось стрелять -
вы бы
стрелять
смогли?
* * *
Возвращение.
Поздний гомон вокзала, торопливых молчание спин.
Возвращение.
Я опять вместе с вами - это значит, я снова один.
Возвращение.
Ожидание.
То ли вестника, то ли конца, то ли просто судьбы.
Ожидание,
И гитара в углу вянет кипой пожухлой листвы.
Ожидание...
Не-прощание.
Груз мой лёгок и мал, я поистине этому рад.
Не-прощание.
И за окнами тает туман незаметных утрат.
Не-прощание.
Возвращение.
Эти круги своя так похожи на брошенный дом.
Возвращение.
Не поверю в уместность, но вспомню о слове "потом".
Возвращение...
* * *
Так длится день и длится ночь,
деля молчащие просторы.
Так тех, кому нельзя помочь,
за горизонт уносит скорый.
Так птицей от седых небес
до серой дымки пустодалья
проносится благая весть
с глазами цвета синей стали.
Так песней дарит вещий глас
про свет дорог земной юдоли.
Так зимней ночью будят нас
когда-то сыгранные роли.
* * *
Пять шагов до Грааля,
да истаяли свечи.
Мне бы спеть! - но едва ли,
коль и верить-то - нечем.
Вейся, свете высокий,
над калиновым краем.
Мне б увидеть истоки
нерождённого рая,
мне б упасть на колени
посреди мирозданья.
Пять шагов - пять ступеней
ледяного молчанья.
Не взыскую ни истин,
ни святой благодати.
Я давно уже выстыл,
всё, что было, истратил.
Пять шагов, ставших частью
бесконечной дороги.
Что за горькое счастье -
просто
встать на пороге...
* * *
Музыкой поздней весны
полнятся синие ночи,
над силуэтами строчек
кружатся прошлые сны.
Здесь замедляет разбег
неуловимое время,
чтобы увидеться с теми,
чей не окончился век.
Медленно за окоём
тянутся блики и тени.
Падает лист на колени,
мир поёт в сердце моём.
* * *
Лепестками лунными,
проводами - струнами,
вперёд.
Вперёд.
На высоты горные
в ритме строф разорванных -
на взлёт.
Звонкая да скорбная
песня заоконная.
Урок
не впрок.
Где-то в междустрочии
все пути окончатся
в свой срок.
Даэрону
Не выбирай дорог - тебя они выберут сами.
Помни: душа поёт, пока она может петь.
Что ей умолкший зов, ветров ледяная плеть,
если словесная сеть трепещет по-над лесами?!
Сотни - и мест, и лет; призрачный купол света,
вздоха нежданный лёт, горькие лики снов
через приливы строф свой обретают кров
в музыке; но и им знать не дано ответа.
* * *
Небо - лён вечерний:
снов кочевья
тонкой тканью
в глубь лесную канут.
Песнею взовьются -
засмеются -
тень печали
нотой изначальной
упадёт в глубины
ночи длинной.
Там, где кружат
в танце сны и души.
Песенка шута
По неведомым дорогам земным
ходит-бродит шут который уж век.
Тьма поодаль да сума за спиной,
в той суме гуляют ветер и дым.
Так ответь же, шут, зачем ты живёшь,
зло смеёшься да хлебаешь вино?..
Никому не слышен горький твой смех,
над землёй парит нарядная ложь.
Аль окольная тропа не впервой,
аль с судьбою не сроднился давно? -
От судьбы остался взгляд в полумрак,
пыль обочин и неверный покой.
Вот слова мои - да полная горсть -
кому в радость, кому в страх, кому так,
я пройду, как полем, этой страной,
и растаю, как непрошеный гость.
Есть на свете то, чему нет цены,
остальному же цена - медный грош.
И, как маятник столетий, скорбя,
бродят тени по осколкам войны.
Я когда-нибудь вам сказку сотку -
чтобы в ней вы не узнали себя.
А усталый шут ни плох, ни хорош,
когда крик он загоняет в строку.
по мотивам "Нолдолантэ"
Лик надежды, высеченный в камне,
светлый город ясного покоя.
Не вернуться по своим следам мне,
не вернуть туманно-голубое
имя песни павшей. Приникаю
к отраженью тирионских линий
и усталым ветром проникаю
в тень ажурных башен Ондолиндэ.
* * *
Ветрами веет осень по-иному,
бездонна глубина её небес,
прозрачен лик её, туманна весть,
и облака бегут дорогой к дому.
Что выше слов, тому и притяженье
не нужно; это осени удел -
и памяти о том, что не успел -
полёт, порыв, смешенье, наложенье
миров и судеб; осень - время края,
рябины, неоконченных дорог,
и вечно-голубой её чертог
хранит следы заброшенного рая.
* * *
То ли мир зазвучал устало,
то ли россыпей звёздных мало,
но всё глуше и реже стало
перелётное "aiya, mallon".
Нас осталось не так и много;
тёмной кроной сплетая строки,
мы уходим одной дорогой,
окунаясь на миг в истоки.
И звенит на пределе звука,
как предвестье конца разлуки:
наши слитые вместе руки
станут чашей в небесном круге.
Митлонд
Прибрежный город, ты подобен дару,
что вынесла из глубины вода,
и нам ещё неведом час, когда
вослед закату затрепещет парус.
Брат кораблей твоих - высокий отблеск
уходит за далёкий окоём.
Возвысим в камне, в песне воспоём
рассветных волн затейливую роспись.
Земли причальный край под тёплым ветром,
сплетенье старых снов и юных звёзд,
ты над глухой тоской маяк вознёс.
Ты нас связал в одно весной и верой.
* * *
Вновь встаёт за порогом ночь,
словно давит чужая мощь
у границы безмолвных стен.
Хитлум.
Звёздным ветром сдувает сон
под стремительный лёт времён,
эти годы в шальную тень
свиты.
И звучит за чертой, за покинутым в полночи небом
незабвенная музыка сонмом сияющих нот.
Золочёный осенний лёд
мою душу в полон берёт.
Снова рвёт одну за одной
нити.
На высоком пути меж звёзд
строим к свету последний мост.
Прими ставших его ценой,
Хитлум.
И звучит за чертой, за покинутым в полночи небом
незабвенная музыка сонмом сияющих нот.
* * *
Стихотворство с шутовством -
стороны одной медали.
В чьём-то зеркале кривом
мимо вёсны пролетали.
Оставались: серый зной,
запылённая дорога,
вечный день - насмешник злой -
это, право, очень много.
Где не ведают икон,
там не знают искушенья,
а шуту один закон -
непреложное сомненье.
А шуту одна судьба -
из глубин словесной мути
рвать со скрипом на зубах
звёздный жемчуг вечной сути.
* * *
На поздний мой вечер
словес не надену.
Опущены плечи.
Смыкаются тени.
Смыкаются волны,
листами играя.
Я видеть не волен
их дальнего края.
Не волен не верить
в мой сумрачный берег.
Научен потери
столетьями мерить.
За тьмою лиловой,
встающей волною,
узнаю ли снова
свечу у прибоя?
* * *
За спиной - заповедные дебри,
тёмный лес да невместная высь.
Я, быть может, ошибся дверью,
только так уж звёзды сошлись.
И дорогу надпись на камне
указала - прочь увела.
И с тех пор в пути не до сна мне,
не до воли, не до тепла.
Но зато, пока не истаял
за спиною полночный лёд,
я пою, я шепчу и играю
за ушедших - тем, кто придёт.
* * *
Этот чистый лист -
словно тонкий лёд:
не поняв - не рвись,
всё на дно уйдёт.
Как же ты нелеп,
зов немой души!
В тихом вздохе - хлеб.
В круге лампы - жизнь.
Для бессонных лет
и усталых ног
этот горький свет -
как последний слог.
* * *
Всё яснее пишется по ночам,
словно дольний груз уронив с плеча,
от свечи не отдёрнув рук.
Я плету из памяти ткань дорог.
Мировые ветры, кто вам нарёк
имена, замкнувшие круг?
Тот, где вновь учась уходить в полёт,
мы взываем ввысь "никто не умрёт!" -
так из душ рождается песнь?
Начертив вопрос, позабыв ответ,
через ночь смотрю на далёкий свет.
Был поэт, да не вышел весь.
* * *
Не счесть поэту
избитых тем.
Под сенью света
лететь мечте.
Мой голос, где ты? -
у хладных стен.
В столетья эти
мы все - не те.
Из снов и вёсен
ловлю искру -
с тобою, осень,
веду игру.
Из ста вопросов
про память рук
один - про звёзды -
услышит друг.
Не чья-то воля,
но странный рок -
морскою солью
на сеть дорог.
Из каждой роли
что взять я смог? -
следы покоя,
надежды срок.
Ветрам высоким
не счесть прорех.
Но на пороге
встречают тех,
кто по дороге
забыл про смех.
Нас здесь немного -
пою для всех.
Околоолдёвское
Каждый шаг - как шаг над пропастью,
вслед судьбе.
У кого достанет ловкости
всё допеть?
А шуту насмешки лёгкие -
всё вина,
он над бездною полёты вёл
аж до дна.
Звонко сыпал в мир словечками
на ветру,
но глядел глазами вечности
на игру.
И тревожа даже первые
из основ,
всё искал за нищей верою
память слов.
Уводили бури хлёсткие
в ночь бродяг.
Помнишь, шут, полёт над пропастью?
Сделай шаг.
* * *
Права на холод лишить меня
можно лишь вместе с кожей.
Трудно не верить в облик дня,
странно на ночь похожий.
Трудно не видеть пустые сны,
душу в руках сжимая.
Так же, как помнить во мгле войны
то, что она живая.
* * *
Есть на свете закон молчания -
от незнания, от отчаянья,
от биенья о доски причальные
светло-серых бессонных волн.
Ждём ли милости, ждём ли горести,
жёстко писаны наши повести.
В них свои у каждого пропасти,
свой беззвучный отсчёт времён.
Не бывает права на истину,
можно лишь с нею рядом выстоять,
пока сердце вконец не выстынет.
Не смотрите в глаза бродяг.
Там в остатках души залатанной
воют-свищут ветра закатные -
она станет им вечной платою.
Только так идти. Только так.
* * *
Черпать в реках созвучья,
как звёзды, считать полустанки -
видеть в зове души очертанья покинутых врат.
Это даже не вера,
не боль и не память о мире -
уходи, уходя, не забудь оглянуться назад.
Это эхо прибоя,
что звоном летит колокольным,
замыкая пути друг на друга и сны на весну.
И трепещет душа,
сотворяя извечную небыль
из тумана, и пепла, и тех, кого не вернуть.
* * *
Мой последний хрусталь разливается светом серебряным,
в нём вином, и холодным и терпким, разбавлен закат.
Я умею вплетать свои песни в молчание времени,
я уже не умею дышать, когда ночь высока.
Я уже не умею...
Затуманено листьев червонных летучее золото,
у туманов моих вкус и запах солёной воды.
Эта странная лёгкость на землю дождями не пролита -
моё время уносит её за границы беды.
Моё время уносит её...
* * *
Видение: скалы, нагретые солнцем,
шуршание ветра по осыпи.
Так мало, - а нужно ли большее?
Так было - и времени отдано.
И тёплых камней я касаюсь ладонью
без слов, ещё миру не явленных.
Покой - вот предвестие странствия,
но здесь - на песке проступают сказания...
* * *
Пей до дна -
холодна
в той реке вода.
Вместо сна
мгла одна.
Впрочем, не всегда.
Что с тобой?
Той тропой
можно лишь молчать.
Но другой -
не-судьбой -
взор из-за плеча.
* * *
Холодный ветер, ветер непокоя,
душа без звёзд, и тает под рукою
бесплотный снег -
и мост над белою рекою...
Я отпускаю в высоту без вести,
за грань невидимых уже созвездий
звенящий слог,
неяркий свет и слово "вместе".
Сквозь перекрестия судьбы и тени
к ответу уходящие ступени
над вязью строк -
и одиноко ты, прозренье.
* * *
Зимний ветер нежданною вестью приходит в мой дом,
над ночною землёю колышутся отблески света,
зыбким пламенем кружат они за вечерним окном -
вновь беззвёздное небо поёт об исчезнувшем лете.
Я не звал холодов - душу сами укрыли они,
расставания нам не дано и оно не во благо,
за чертой небосклона укрылись забытые дни,
растянулось тягучее "между" от шага до шага.
Были сотни дорог - это время их сводит в одну,
далеки очертания мест, вечно ждущих кого-то.
Как узнают грядущие вёсны терявших весну? -
по безмолвию пепла и слов ледяному полёту.
* * *
Возводили стены к небу,
разрушали стены,
из себя творили небыль,
из песка и пены,
над землёю руки грели,
слово - что отрава,
кто заплатит менестрелю
за игру без правил?
И от вздоха и до вздоха,
без луны и солнца,
здравствуй, новая эпоха -
звоном отзовётся,
всё успели, что хотели,
мыслями, речами,
кто заплатит менестрелю
за его молчанье?
Все ли пропасти бездонной
отданы ответы,
всё ли сказано на склоне
меркнущего лета?
В край бескрайнего, с метелью
уходить - другими,
кто заплатит менестрелю
за чужое имя?
* * *
Туманный мой край
на седом
перекрёстке.
Играю - играй! -
выхожу
на подмостки.
До воли, до мути,
до жути -
до песни -
до соли, до сути,
до птиц
в поднебесье.